г. Москва, Рублевское шоссе, 52a
Интернет магазин
casa ricca expo
Каталог
Каталог
Новости Журнал Сервисы Интерьеры Бренды OUTLET Контакты
Архитектор Борис Уборевич-Боровский

Архитектор Борис Уборевич-Боровский

10 (4.86)


Борис Уборевич-Боровский – известный архитектор, член Союза московских архитекторов и одновременно его председатель, преподаватель МАрхИ и основатель архитектурно-проектной мастерской Uborevich Design. Его проекты хорошо известны каждому из нас и отмечены множеством престижных архитектурных наград. В эксклюзивном интервью для Casa Ricca он рассказал о творческом пути и преемственности в профессии, об успешности и современном интерьере.


Борис Уборевич-БоровскийCasa Ricca: Скажите, пожалуйста, вы еще в детстве знали, что станете архитектором?

Борис: Да, знал, потому что у меня есть профессиональные корни. Моя мама еще во время войны поступила в МАрхИ и училась там какое-то время, но доучиться не смогла по независящим от нее обстоятельствам – время было жестокое. Позже мой брат, который старше меня на 9 лет, в 1967 году тоже поступил в МАрхИ и, соответственно, я видел, как он проектирует, сдает проекты, с кем общается. Я даже участвовал в каких-то посиделках его компании, где мы общались и слушали музыку. К тому моменту, когда он вышел на диплом, я уже неплохо рисовал, поэтому он позвал меня в ту самую аудиторию института, где он и его однокурсники делали свои дипломы, и попросил нарисовать какие-то машинки на подрамниках.

Причем не только себе. Так что я видел, как все происходит, был вовлечен в эту тему, сам рисовал и, конечно, ко времени своего поступления уже принял решение, что буду архитектором. Правда, лет в 16 я все-таки задумывался, кем именно хочу быть: архитектором или художником? Потому что профессия художника тоже была мне интересна, ввиду того что она более независимая и в ней полнее можно проявить себя в качестве автора. Пока я думал и решал, моя одноклассница Лиза Архипова пригласила меня в мастерскую к своему дяде, очень известному художнику-графику Дегтяреву. Огромное, переоборудованное под мастерскую чердачное помещение на Беговой было полностью завалено художественными произведениями: картинами, постерами, какими-то рулонами. А где-то в самом дальнем уголке за столом сидел маленький человечек и красиво рисовал какую-то графику. И все бы ничего, но когда я представил, что всю жизнь просижу один на таком чердаке (хорошо еще, если на чердаке, а не в подвале), то окончательно решил учиться на архитектора. Потому что эта профессия более открытая и коллективная, в ней больше общения с коллегами. В процессе строительства здания соединяется труд очень многих людей, а значит, мне это будет интересно. И после школы я сразу поступил в МАрхИ.


Борис Уборевич-Боровский с братом

Борис Уборевич-Боровский со старшим братом (фотография из семейного архива)


Casa Ricca: Вы однажды вскользь упомянули, что архитектор – это профессия, которая находится наверху пирамиды. Могли бы вы пояснить эту мысль?

Борис: В переводе с древнегреческого слово «архитектор» означает «главный строитель», то есть это человек, который руководит большим количеством профессионалов, создающих здания и комплексы. И мне это нравится. За строительством каждого значимого сооружения, будь то египетские пирамиды, Эйфелева башня, Парфенон или собор Василия Блаженного, стоит конкретный автор-архитектор или даже группа профессионалов. Например, Миланский собор строился целых 600 лет, и одни архитекторы сменяли других. И собор Санта-Мария-дель-Фьоре возводился этапами, а в самом конце Брунеллески спроектировал знаменитый купол и фактически завершил архитектуру здания. От мысли, эскиза и слова архитектора зависит судьба всего строительства, но ему одному всей жизни не хватит, чтобы сначала все придумать, а потом довести это до ума. Поэтому он никогда не бывает один, а окружает себя большим числом соратников, которые ему помогают: одни рисуют разрезы и фасады, вторые – двери и окна, третьи – планировки и детали. Строительство – это всегда коллективная работа.

Более того, архитектор не просто собирает в единое целое мысли своих коллег, но и увязывает их с деятельностью людей других профессий: конструкторов, специалистов по водоснабжению, канализации, теплотехнике и отоплению, электрике, фасадному остеклению и так далее. И важно увязать все так, чтобы кто-то один не испортил работу остальных – ведь здание это не только визуальный образ, но и огромная сложная инженерная внутренняя система. Так было всегда, даже 2000 лет тому назад во время постройки Колизея. Казалось бы, тогда все было проще, ведь не было электричества, а соответственно и электрических систем, но зато были другие системы. Например, центр Колизея мог превращаться в бассейн, а значит, архитекторы вместе с инженерами должны были продумать, как вода будет поступать в центр Колизея. Или временные тенты, которые располагались сверху и защищали зрителей от палящего солнца, – надо было решить, как их закрепить. И подобных задач было множество.

Кстати, в древнем Риме система водопровода и канализации была очень хорошо продумана, а ведь и это тоже работа архитектора. То есть он фактически создает социальную систему и образ города, задавая направление и ширину улиц, продумывая движение людей и транспорта по ним. Да, у архитекторов есть специализация: градостроительство, объем, интерьер, – но это единая профессия, которая стоит во главе всего.



Casa Ricca: Как вы думаете, в чем заключается секрет успеха, и считаете ли вы себя успешным человеком?

Борис: Для меня успешный человек – это человек востребованный. Не тот, кто скопил много денег или имеет много детей, а тот, который нужен обществу в том или ином виде. Например, как киногерой, какая-то креативная личность или просто как человек, который может рассказать много нового и интересного. И судя по тому, что люди интересуются моим творчеством, проекты востребованы в журналах, а на лекции приходит большое число слушателей, я думаю, что это успех.

Вообще успех – понятие весьма непредсказуемое и часто зыбкое. Потому что сегодня можно быть очень успешным человеком, а завтра про тебя все забудут. Востребованность очень трудно сохранить, потому что иногда жизненные обстоятельства складываются таким образом, что человек вдруг исчезает из поля зрения других людей. Таких примеров множество и в политике, и в бизнесе, и в творчестве, но в то же время есть знаковые личности на века.

Не могу сказать, что сильно желаю быть востребованным и состояться. Я просто считаю, что есть определенные жизненные критерии, и стремлюсь к ним. Во-первых, мои дети, мама, родственники, друзья и одноклассники должны мною гордиться и думать, скажем: «О, как здорово, что я учился вместе с Уборевичем!» Это много значит, хотя личного пафоса в этом нет. Во-вторых, я считаю, что если человеку дана жизнь на этой планете, то дана и какая-то сверхзадача, цель. По крайней мере, архитектор – это человек, которому дано больше, чем многим другим. Тем более что результат его творчества и труда остается радовать людей надолго, порой на сотни, а иногда и на тысячи лет. Это большая ответственность.

Casa Ricca: А кто и как определяет: удачный получился проект или не очень?

Борис: У архитектора всегда много прав и возможностей, но результаты его работы зримые. Поэтому нашим судьей являются одновременно миллионы людей, которые сами для себя решают: красивое или уродливое ты построил здание. Именно социум чаще всего определяет качество архитектуры, и если ему что-то не нравится, то рано или поздно это уходит в небытие.

Здания – это как дети архитектора, и судьбы у них, конечно, разные. К примеру, дом на Котельнической набережной архитектора Чечулина стоит уже столько лет – все замечательно, и мы его любим. А вот гостиница «Россия» до конца не получилась, и ее снесли. Или гостиница «Москва», созданная по проекту архитектора Щусева, – замечательное и очень красивое здание, к которому мы привыкли, – но снесли гостиницу, а вместо нее сделали что-то не очень понятное.

Ввиду того что труд архитектора у всех на виду, это накладывает на него большую ответственность. Сделал он что-либо не так – и со временем запустится самоочищающийся процесс общества.



Casa Ricca: Если в журналах рассматривать только фотографии интерьеров, не читая текст, то всегда можно сказать, что вот этот интерьер сделал Борис Уборевич-Боровский. То есть это уже авторский почерк, в котором четко прослеживается продуманный и дорогой минимализм. Как вы пришли к этому?

Борис: Я не всегда делал интерьеры в таком стиле, и понадобилось какое-то время, чтобы к этому прийти. Мне вообще нравится современное звучание во всем. Ведь мы покупаем современную технику, смартфоны, журналы и автомобили, выбираем современные самолеты для путешествий. И одежду покупаем современную, потому что даже очень хорошую вещь 60-х годов будут выдавать какие-то детали, и сегодня она будет смотреться странно. Более того, мы живем в такое время, когда в тренде все самое модное, и каждый человек буквально стремится ухватить от жизни все только самое последнее. В моду вошла полоска – все надели тельняшки и ходят полосатые. XXI век так устроен, что все стремительно меняется.

Что касается интерьера, то либо вы ищете какие-то исторические мотивы и обращаетесь к опыту прошлых лет, либо все-таки работаете в современном стиле. А современный стиль – это современные пропорции, материалы, свет, компьютерный дизайн, и создать из этого пространство, наполненное отсылками в классику, очень трудно. Конечно, есть талантливые дизайнеры, которым это удается, но всегда надо понимать, ради чего мы это делаем. Если квартира располагается в историческом центре Парижа, тогда понятно: есть и исторический контекст, и соответствующий фасад дома, и окна в пол, и лепнина. Работая над проектом где-то в японском историческом центре, которых осталось совсем немного (например, в Киото), вы, конечно, должны как-то согласовывать свои решения с национальной исторической темой. Но все равно вы идете современными шагами и, в конце концов, используете современные материалы. Потому что странно сегодня класть на пол какую-то историческую плитку, когда есть современный большеразмерный «ARCHSKIN» или большеразмерные паркетные доски. И даже если вы делаете какие-либо исторические вкрапления, на основе современных материалах, тогда дизайн все равно получится современным, по-другому никак. Разумеется, хотим мы того или нет, но у многих скопилось какое-то количество исторических вещей: сундук от бабушки, шкаф от папы, старинный телефон, картина в раме прошлых лет, красивая дизайнерская потолочная люстра и так далее. Пожалуйста, интегрируйте их в интерьер – никто не запрещает, но его основа и каркас должны быть, как мне кажется, современными. В нем могут быть больше или меньше старинных вещей, в зависимости от того, в каком районе находится здание – историческом или современном. Но так же следует соблюдать меру, иначе в интерьере соберутся знаковые вещи из музеев и это станет просто памятником. А тогда уж будь честным до конца – вставляй в канделябры свечи, не забывая, что до середины 19 века электричества не было, как и многого другого. Поэтому я поклонник современного подхода, а он, как ни крути, и есть современный стиль.



Casa Ricca: Архитектор-мужчина и архитектор-женщина – есть разница?

Борис: Давайте вспомним, что в XIX веке женщины вообще не работали. Художницы стали появляться в начале XX века, а женщины-архитекторы – после войны. Раньше мастерской руководил мужчина-архитектор, и он, как правило, был ее лицом и знаменем. А вот женщин, которые добились бы чего-то в этой области, мы не знаем. И только буквально в последние десятилетия появились такие значимые фигуры, как, например, Заха Хадид – в архитектуре ее можно сравнить с мощной глыбой. О ней даже не хочется рассуждать в гендерном аспекте, потому что она сделала невозможное, создала новую страницу в мировой архитектуре и стала настоящим явлением. Очень смелая женщина, да к тому же из Ирана! После этого я поверил, что женщина в нашей профессии может очень многое.

В последнее время, в связи с тем, что в МАрхИ нет военной кафедры, выпускниц-девчонок гораздо больше чем выпускников-мальчишек. Хорошо это или плохо – трудно судить, но мне кажется, что для профессии это некая потеря. Ведь девчонки все же мягче, и им ближе декораторская тема, создание дизайна и уюта. А архитектор, который руководит огромным количеством людей, должен обладать мужеством, силой воли и силой языка. По-моему, мужчины лучше выдерживают стройку с огромной ответственностью, очень большими деньгами и не самыми простыми заказчиками. Но бывает по-разному – взять, к примеру, Дмитрия Кулиша и Анну Карпову. Да, они занимаются дизайном интерьеров, но это две мощные фигуры с равнозначными позициями, которые успешно ведут деятельность фирмы и обеспечивают людей работой.

Я не знаю, как все повернется в будущем, но поскольку сейчас все перемешалось и мужчины стали более женственными, а женщины – более мужественными, то кажется, не за горами времена, когда именно женщины будут руководить большими проектными институтами. А почему нет? Но повторяю: это тяжелая работа, для которой женщина должна обладать огромной энергией, физической и психологической выносливостью и, безусловно, уметь держать удар. И я думаю, что такие женщины появятся в архитектуре, и надеюсь, что в России тоже.

Casa Ricca: Архитектура – это застывшая музыка. А в какой момент звучит последний аккорд, завершающий создание проекта?

Борис: Мой брат где-то услышал шутливое продолжение этого высказывания и часто его вспоминал: «Архитектура – это застывшая музыка, а архитекторы – это застывшие музыканты». Кстати, музыку я очень люблю, занимаюсь ею, музицирую и играю в рок-группе. Однако сам я музыку не сочиняю, потому что считаю это очень ответственным занятием, тем более что есть архитекторы, у которых это получается очень хорошо и интересно.


Борис Уборевич-Боровский на сцене


Музыка действительно очень созвучна архитектуре, ведь она, как и скульптура, и живопись, и литература, и поэзия, также является одним из творческих искусств. Другое дело, что архитектура очень тесно связана со многими прикладными науками: физикой, математикой и прочими. Поэтому архитектор обязан знать гораздо больше, чем просто художник, и уметь увязывать продукт творчества с огромным количеством других точных понятий. Ему, конечно сложнее, но все равно он занимается созданием прекрасного.

Любая архитектура начинается с какого-то рисунка, и вполне может быть – с эскиза на салфетке. Так что можно смело утверждать, что архитектура – это симфония, которую исполняет архитектор.

А финальный аккорд – это иллюзия. Он, как ни странно, практически никогда не наступает. Хорошо, когда можно перерезать красную ленточку и открыть какой-то фасад здания, но это не всегда происходит. Потому что здания становятся все сложнее и сложнее, и завершить что-то в полном объеме, так чтоб можно было уйти и никогда не возвращаться, – это уже практически невозможно. Архитектура продолжает жить и требовать от архитектора какой-то обязательной работы, ведь жизнь стремительно меняется, появляются новые технологии, изменяются потребности и вкус заказчиков, а соответственно им хочется обновлений и улучшений. Я очень люблю этот момент финального аккорда, но, честно говоря, случается он крайне редко.

В то же время я полностью согласен с утверждением, что архитектура – это застывшая музыка. Потому что это симфония увлекательного созидательного процесса, которая потом долгие годы, а порой и столетия, звучит для миллионов людей. Они проходят мимо и наслаждаются красотой. Вот почему я считаю профессию архитектора прежде всего социальной. Она служит людям и нацелена на создание красоты и гармонии вокруг нас, а значит, и хорошего настроения.





Текст: Светлана Лилеева


Возврат к списку

Нажимая кнопку «ОТПРАВИТЬ», я даю свое согласие на обработку моих персональных данных, в соответствии с Федеральным законом от 27.07.2006 года №152-ФЗ «О персональных данных», на условиях и для целей, определенных в Согласии на обработку персональных данных

Разарботка сайта: neyiron.ru
Array
(
)